* * *
Малый хочет быть большим,
А большой еще огромней;
Вот отсюда жажды корни,
Вот отсюда зло вершим.
Жадность – глюки,
С виду – радость –
Виски, бренди, водка, грог…
Понимать при этом надо –
Как воспримет жадных Бог.
* * *
Душа должна покинуть тело
Высь неземную возлюбя.
Исчезнет все, что накипело,
И что печалило тебя.
Исчезнет и земная нежность,
Так есть, так было испокон.
О, как всесильна неизбежность!
О, как суров ее закон!
МУДРЕЦ
Пал Вавилон, повержен в пыль
И Валтасар — его правитель.
Кир — величайший повелитель
На всё свою наложил быль.
Кир покоритель всех земель,
Которые ему известны.
Иным царям пределы тесны,
Им — всё, иль ничего — досель.
Наместника оставил Кир,
Ушёл искать другие страны,
И это не казалось странным,
Ещё не под пятою мир…
Мудрец и в келье не стеснён,
Ему дороже денег книги,
Ему не в тягость и вериги,
Займёт и без меча мир он.
Таким и был он — Даниил —
Еврей, давным-давно пленённый,
Пророчеств даром наделённый,
И камни мудростью пленил.
И даже пламя - жуткий змей
Не сжёг, не опалил пророка.
Не поступили с ним жестоко
И звери. Был он средь зверей.
Мудрец стирает кровь с лица,
С ним не управились вампиры…
Все эти Валтасары, Киры
Малы пред духом мудреца.
* * *
Звезда мерцающая выйдет
Над кровлей сонного жилья,
Она меня совсем не видит,
Зато любуюсь ею я.
Исчезну вдруг, хоть рад остаться —
Отдать дары восторга ей…
И кто-то будет любоваться
Звездой оставленной моей.
КИТАЙСКАЯ СТЕНА
И приказал Ши-гуант-ти
(Приказ мог показаться странным),
Такую стену возвести,
Которой не было бы равных.
И тысячи покорных рук…
И тысячи голов поверили…
Стали покорнейшими вдруг
Придатками большой империи.
И много лет шёл стройаврал,
Не шутка — десять тысяч — в милях…
А на стене кто умирал,
Того в стене и хоронили.
Рабы — не нюхатели роз,
Не лёгких бальных танцев зрители…
Властитель любит грандиоз,
Ведь это памятник властителю.
Стеной гордиться старина,
И гордости не тает пегость…
Да что китайская стена?
Спасала редко от набегов?
* * *
Кус хлеба политый потом,
Зажатый в кулак, как в тисках.
Работой тяжёлой измотан
Ты, добыватель куска.
Страху положено ухать,
И уступать судьбе…
Как часто эта краюха
Горло дерёт тебе.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
